Влияла ли пресса на формирование политики? (case study из истории становления новых СМИ в Азербайджане: президентские выборы 1998 года)

Принятие нового закона о президентских выборах

Конец Второй мировой войны ознаменовал не только перекройку границ, определение контуров современной мировой политики, но и одновременно начало нового этапа в истории человечества, который привел в действие новое орудие – СМИ, до той поры не имеющие столь высокой значимости и влияния. Такая трансформация связана, в первую очередь, с новыми политическими реалиями: политика, будучи ранее достоянием лишь избранных, вышла на большую сцену и стала уделом далеко не только политиков. Именно тогда СМИ и повысили свой статус, превратившись в одного из главных действующих лиц политических событий. Этот процесс, безусловно, не остался вне поля исследования политической коммуникации и коммуникативистики в целом.

Первые шаги в этом направлении были сделаны еще в начале прошлого века на Западе. В 1922 году известный американский коммуникативист U. Lippmann впервые заговорил о влиянии масс–медиа на общественное мнение, подчеркивая, что образы, созданные ими в общественном сознании, являются основными источниками формирования общественного мнения.[1] Douglass и Bomer рассматривали СМИ как “важный фактор международных отношений”. По мнению Stowe, “медиа играла особую роль в любом конфликте”, а Cogesshall отмечал “дипломатическую силу” медиа.[2]

Книга Кохена “Пресса и внешняя политика”, вышедшая в свет в 1963 году, ознаменовала новую веху в исследовании данной области. Ученый, впервые раскрывая двоякую функцию репортерства, одновременно определил три роли масс–медиа: независимый обозреватель, активный участник и катализатор.[3] Шестидесятые годы прошлого столетия отмечены качественно новым этапом в истории самой журналистики. Именно тогда начался процесс превращения журналистики в одну из престижных профессий, что позволило журналистам[4] еще активнее участвовать в общественно–политических событиях. Пожалуй, этот момент стал дополнительным стимулом для изучения сложных взаимоотношений СМИ и политики, борьба которых за общую сферу влияния, определяемую как общественное мнение, не прекращалась. Научная мысль в последней четверти прошлого столетия, внеся свою лепту в изучение сложных взаимоотношений между двумя главными акторами этого процесса – медиа и политики, существенно обогатила область исследований политических коммуникаций. Создание теории Manufacturing consent – мануфактурное согласие (воспроизводимое согласие) можно считать вершиной трудов в этом направлении.[5]

Следует отметить, что долгое время исследования в области политических коммуникаций, в частности взаимоотношений масс–медиа и политики, оставались научным достоянием только западных школ. Коммунистическая идеология не допускала ничего подобного. Развал Советского Союза качественно изменил положение дел в области СМИ. Появление новых медиа внесло в повестку дня многие злободневные вопросы, связанные с формированием и развитием совершенно новых подходов в исследовании ранее не изученной сферы и функций СМИ, в частности превращения прессы в полноценного участника общественно–политических отношений. Хотя роль масс-медиа как четвертой власти не отрицается, очень часто возникают споры о задачах, возложенных на СМИ. Насколько масс-медиа являются полноценной ветвью власти на постсоветском пространстве вообще, и в Азербайджане в частности? Достаточно ли сильны новые СМИ Азербайджана, чтобы реально влиять на политику и участвовать в ее формировании?

При ответе на поставленные вопросы целесообразно обратиться к опыту зарубежных коммуникативистов. Как показывает научная практика, при исследовании подобных тем обычно изучаются отдельные кейсы (case study), связанные с важнейшими политическими событиями, как, например, выборы, и в частности президентские выборы в Азербайджане 1998 года. Именно на основе этого кейса, исторически приходящегося на период формирования СМИ Азербайджана, можно исследовать проблему взаимоотношений медиа и политики в Азербайджане. Новаторством данной работы является не только выбор кейса, но и использованный научный аппарат для его анализа.

Основная борьба в 1998 году развернулась не между кандидатами в президенты, а между действующим президентом и движением ДЗПРДВ (Движение за политические реформы и демократические выборы – ДЗПРДВ). Образованное 19 марта 1998 года, оно объединяло около 30 политических партий и общественных организаций[6]. Если до образования ДЗПРДВ лидеры оппозиционных партий – председатель ПНФА А.Эльчибей и председатель “Ени Мусавата” И.Гамбар – намерения баллотироваться в президенты рассматривали как дилемму[7], то после создания Движения оппозиция решила действовать сообща. Первым шагом в этом направлении стал бойкот выборов в случае принятия Закона “О выборах Президента Азербайджанской Республики” без учета предложений оппозиции[8].

Учитывая важность процесса принятия закона в ходе предвыборной борьбы, а также весьма интенсивное освещение в газетах, следует признать, что именно этот кейс может быть использован для ответа на главный вопрос исследования: влияла ли пресса на формирование политики (в данном случае на процесс выборов).

Условно процесс принятия закона “О выборах Президента” можно разделить на два этапа:

Со дня первого обсуждения закона до его первого подписания президентом (1 мая – 17 июня);

Повторное рассмотрение закона в парламенте и второе подписание (конец июня – 10 июля);

Специфика выборов 1998 года, отличавшихся от предыдущих, заключалась в следующем:

В 1995 году была принята новая Конституция, которая обусловливала принятие нового Закона “О выборах Президента”;

В отличие от своих предшественников, действующий Президент Гейдар Алиев не только завершал первый президентский срок, но и баллотировался на второй.

Вышеуказанные факторы сопровождались формированием в республике новых СМИ в условиях действующей цензуры.

Главный редактор газеты “Ени Мусават” оценил состояние газетного рынка 1998 года накануне выборов следующим образом:

“Если оппозиция нашей страны в тяжелых условиях смогла продемонстрировать доселе невиданную выдержку и продолжить свою борьбу, смогла изменить общественное мнение о властях, в этих процессах роль независимой печати в республике равна роли оппозиции. Независимая печать Азербайджана в течение пяти лет не отступила ни на один шаг перед наступающей реакцией. “Оппозиционные газеты” возникли в ответ на покушение на свободу слова и печати в обществе.

Это не легкая задача. Если учесть тот факт, что даже дружить с властями опасно, то не трудно понять, что такое быть в оппозиции. Наш бой продолжается. Есть результаты. И режим, и условия довольно–таки облегчены. Хотя “газетная демократия” существует в стране и не без погрешностей, наряду с этим существует “цензурная демократия”. Но, несмотря на давление, следует констатировать расцвет отечественной медиа за последний год, особенно печатных СМИ”.[9]

Примечательной чертой этой характеристики является не только определение состояния прессы главным редактором ведущей оппозиционной газеты как “расцвет отечественной печати” и “газетной демократии”[10], но и проведение двух параллелей. Первая из – них между ролями оппозиции и независимой печати, а вторая – между независимой и оппозиционной печатью. Если в первом случае автор сводит к общему знаменателю роль оппозиции и независимой прессы, то во втором он одинаково классифицирует независимую и оппозиционную печать, что выглядит довольно противоречиво.

Известно, что газета не может быть одновременно и оппозиционной, и независимой. В свете нашего исследования это высказывание Р. Арифоглу приобретает особую значимость. Исходя из слов главного редактора, можно заключить, что в его понимании газета “Ени Мусават” является независимо–оппозиционной.

Исследуя кейс (case study) “Принятие нового закона о президентских выборах”, мы постараемся ответить и на следующий вопрос, являлась независимой или оппозиционной газета “Ени Мусават” при освещении этого события .

Для ответа в первую очередь надо определить политическую ссылку[11], которая в дальнейшем играет ключевую роль в развитии событий и возникновении определенных редакционных статьей.

Первая политическая ссылка – заявление руководителей ДЗПРДВ – появляется в первой информации об отношении движения к новому проекту 1 мая[12]. Члены Совета председателей: Абульфаз Эльчибей (председатель ПНФА), Али Керимов (первый зампред ПНФА), Иса Гамбар (башкан партии Ени Мусават) и Нуреддин Ализаде (представитель Расула Гулиева), обсуждая проект, подготовленный Президентским аппаратом, и сравнивая его с проектом НФПА, сделали следующие заявления:

И. Гамбар: “Власти стараются себя подстраховать. В случае принятия такого рода проекта можно избрать не только самого Гейдара Алиева, но и любого человека по его подсказке. Это – проект гарантии, а не выборов. Если глава государства желает принять участие в президентских выборах, назначение избирательной комиссии со стороны самого главы государства – абсурд”.[13]

В случае принятия данного законопроекта, башкан мусаватистов предлагал бойкотирование выборов всеми кандидатами в президенты от оппозиции.

Нуреддин Ализаде: “Если мнения партий не будут учитываться, ДЗПРДВ следует бойкотировать выборы”.[14]

Идея о бойкоте была поддержана и усилена предложениями А.Эльчибея о проведении митингов протеста.

Последние два заявления осуществляют первый фрейминг[15] информации, подчеркивая, что “все предложения, сделанные на вчерашнем заседании ДЗПРДВ, были приняты во внимание. Идея о недемократичности предстоящих выборов была выдвинута сейчас”.[16]

Исходя из этого материала, можно определить три политические ссылки:

1. Бойкот президентских выборов в случае принятия законопроекта, внесенного Президентским аппаратом.
2. Проведение митингов.
3. Раскрытие сути выборов.

Отметим, что эти заявления сопровождались политическими месседжами в адрес властей.

И.Гамбар: “Данный проект еще раз продемонстрировал бессилие властей. Они ясно понимают, что потеряли силу, авторитет и доверие народа. Они не смогут победить на свободных и справедливых выборах.[17]

А.Эльчибей: “Во всех процессах сам президент лично задействован”.[18]

А.Керимов: “Между проектами существует основательные различия. Если проект Президентского аппарата будет принят, это даст властям основания провести недемократичные выборы”.[19]

Различия между двумя проектами заключались в следующем:

Кворум. В предложенном Президентским аппаратом проекте кворум составлял 50+1. Оппозиция настаивала на 25+1, аргументируя это тем, что огромное количество азербайджанцев в данный момент живет за пределами республики.

Организация Центральной Избирательной Комиссии. Власти предлагали организовать ЦИК из 24 членов. Из них 12 по назначению Милли меджлиса, а 12 – Президента. Оппозиция настаивала на том, чтобы организовать ЦИК из 17 членов по жребию.

Проект предусматривал сбор 50 000 подписей в поддержку кандидатов, для их регистрации в качестве таковых, при этом в каждом районе Азербайджана должно было быть собрано не менее 0.8% от общего числа собранных подписей. Процентное распределение по республике не устраивало оппозицию.

Кроме этого, оппозиция предлагала использовать прозрачные ящики для голосования. Комментируя вышеперечисленные различия между проектами, А. Керимов, подчеркивал, что с точки зрения правовой техники проект властей разработан на хорошем уровне. Вместе с тем он отмечает:

“Все недостатки проекта связаны с политической волей. В отличие от законопроекта ПНФА, в этом проекте все лазейки для фальсификации открыты”. [20]

Газета знакомит читателей с мнениями членов различных депутатских фракций о законопроекте и их прогнозами.

Ширзад Алиев (мусаватист): “Считаю, что проект, предложенный Народным фронтом, способствует проведению более демократичных выборов. Не хочу казаться пессимистом, но, по–моему, реальность такова, что, как всегда, будет поддерживаться проект, предложенный Президентским аппаратом”.[21]

Ф.Агамалы (пред. “Партии гражданской солидарности”): “Я не верю, что в проекте, предложенном Президентским аппаратом, могут быть пробелы. Думаю, что этот проект вполне завершенный”.[22]

Э.Сафаров (руководитель Центра аналитической информации и прогнозирования Партии Новый Азербайджан): “Не хочу давать прогнозы, но я лично буду голосовать за проект, предложенный Президентским аппаратом”.[23]

В обоих материалах, опубликованных непосредственно перед обсуждением в Милли меджлисе, отсутствует позиция самой редакции, не встречается ни одной редакционной статьи. Но такое положение вещей продолжается только один день. Начиная со следующего номера, появляются редакционные статьи, посвященные теме законопроекта и наполненные месседжами.

Р. Арифоглу, комментируя первое обсуждение в ММ, оценивает его как “первую пробную схватку между властями и оппозицей.[24]

К. Али, один из ведущих публицистов газеты, во врезе статьи “Лучше не принимать участие на таких выборах” пишет:

“Это статья была написана еще до обсуждения проектов законов “О ЦИКе” и “О выборах Президента”. Зная, что наш парламент “игрушечный”, и любой документ за подписью Гейдара Алиева проходит через него очень легко, я отдал эту статью, не дождавшись результатов обсуждения”.[25] Как видно, позиция автора полностью совпадает с заявлениями лидеров ДЗПРДВ. Хотя, по словам автора, статья была подготовлена и сдана в редакцию еще до обсуждения законопроекта, она появляется позже, после провозглашения официальной позиции партии, что и дает основание для следующего предположения: газета выступала с редакционными материалами на тему выборов только после определения официальной позиции партии и движения.

Как показывает анализ первых редакционных статьей, появившихся сразу после заявления лидеров ДЗПРДВ, газета только после провозглашения официальной позиции движения стала рьяно поддерживать эту линию и формулировать месседжи, основанные исключительно на этой политической ссылке. Одновременно, превращаясь в активного участника, газета большей частью старается предугадать дальнейший ход событий. Такой подход прослеживается в публицистике Р. Арифоглу. Опережая события, он дает следующий прогноз:

“После несправедливых и антидемократических выборов, если оппозиция сможет путем неимоверных усилий привлечь внимание общественности и поднять шум, то таким образом можно добиться проведения внеочередных парламентских выборов и взятия под контроль Милли меджлиса. Гейдар Алиев в случае осложнения обстановки и при изменении расклада сил не в его пользу может пожертвовать парламентом. Он, кажется, готов к такому шагу”. [26]

В следующем номере газеты Р. Арифоглу обращается к лидерам ДЗПРДВ с советами, а к читателям – с прогнозами.

“Историческую миссию чрезвычайной пятерки” – пяти лидеров ДЗПРДВ – он определяет как “переход от единого заявления к единым действиям, и, таким образом, созданию единого лагеря своих единомышленников, ради третьего освобождения Азербайджана”.[27]

Этот номер газеты открывается фотографиями пяти членов ДЗПРДВ и заявлением: “В случае принятия проекта властей, они бойкотируют президентские выборы”. Отметим, что подобная подача информации не является случайной. Именно ключевое заявление о бойкоте стало рычагом давления на власти в парламентских дебатах.

Репортаж о первом обсуждении законопроекта в Милли меджлисе, отражая точки зрения представителей правящей партии и оппозиции, выдвигает два противоположных варианта развития событий:

С. Аран (член политического совета ПНА): “В случае принятия проекта оппозицией мы будем опозорены перед мировой общественностью. Мы согласны на компромисс в других вопросах, но не в этом”[28].

М. Фаттаев (зампред ПНФА): “Ну кто же они, чтобы решать вопрос пойти или не пойти на компромисс. Пусть мои коллеги на меня не обижаются. Мне кажется, они не имеют голоса. Все вопросы решаются голосом сверху”.[29]

 Второе обсуждение, состоявшееся 5 мая, подтверждает предположение оппозиции.

“До начала обсуждения депутаты выслушали обращение Президента, адресованное Милли меджлису, где говорилось, что глава государства, следивший за ходом заседания Милли меджлиса от 1 мая по телевидению, почувствовал обеспокоенность некоторых представителей оппозиции. И потому Гейдар Алиев считает возможным следующие изменения: 0.8% распределения 50 000 подписей по всей республике может снизиться до 0.4%. Представитель каждого кандидата в президенты может быть включен в состав ЦИК с правом на совещательный голос. Территориальные и окружные избирательные комиссии могут быть организованы беспартийными гражданами по жребию”.[30]

Этот шаг президента, который шел вразрез с парламентским большинством, потверждая предположения представителей оппозиции, одновременно доказывал, что в этой политической игре парламент выступает не как самостоятельный законодательный орган, а как инструмент исполнительной власти, чья политическая воля подвластна воле президента.

Такой ход событий был весьма неожиданным для депутатов и послужил поводом для необдуманных заявлений. Министр здравоохранения, депутат А.Инсанов в пылу потребовал “расстрелять всех кандидатов в президенты”.[31]

Хотя второе чтение законопроекта состоялось, но никаких изменений не последовало.

Изменилась ли реакция газеты на ход событий? На следующий же день после второго обсуждения появляется первая статья главного редактора Р. Арифоглу, посвященная этой теме, где он однозначно советует: “Нельзя снять идею бойкота с повестки дня. Она одинаково служит интересам Р. Гулиева в Америке и А. Оруджева в Баку”.[32]

Идея бойкота, как политическое решение, провозглашенная членами ДЗПРДВ в качестве действенного рычага давления на власти, параллельно развивается в партийных и газетных выступлениях. Позиция главного редактора ничем не отличается от позиции А. Керимова:

“Хотя правительственные круги не признают, но они прекрасно понимают, что допустили большую ошибку. Заявление о бойкоте, сделанное основными лидерами оппозиции, заставило власти задуматься. На сегодняшний день главная задача властей – выйти из этой ситуации. Думаю, что к третьему чтению в проект будут внесены некоторые поправки. Хотя заранее можно сказать о косметическом характере этих поправок”.[33]

С. Аран, член политического совета партии “Новый Азербайджан”, до последнего дня считавший, что какие–либо поправки неприемлемы, на сей раз не исключает возможность некоторых изменений. “С. Аран, затруднившись уточнить конкретно, какие положения будут изменены, подчеркнул, что все это в компетенции главы государства”.[34]

Отметим, что парламент в дни празднования (10-14 мая) 75-летия Президента республики не рассматривал законопроект, сделав паузу. 15 мая очередное обсуждение было снято с повестки заседания. Официально это было обосновано тем, что проект не готов ко второму чтению. Хотя пауза по–разному трактовалась разными политическими кругами: в то время, когда одни связывали ее с юбилейными торжествами, другие находили иные политические причины. Появившаяся в этот период вторая статья Р.Арифоглу объясняет это следующим образом:

“Если выразиться конкретнее, солидарность оппозиции заставила власти задуматься над своим поведением. Обозреватели говорят, что нынешнее положение в Азербайджане схоже с положением конца 70-х – начала 80-х годов. Именно в тот период Советское государство столкнулось с дилеммой: или провести реформы и положить конец кризису, или продолжать жить в неопределенности, в состоянии застоя... Период бурных выборов может привести к распаду властей у порога Президентского аппарата. Именно поэтому власти в связи с принятием закона о выборах сильно обеспокоены...

...18 мая представитель властей А. Расизаде отправился в Америку. Основная тема встреч официальных лиц США с представителями оппозиции и правительства связана с президентскими выборами. Значит, до возвращения А. Расизаде процесс выборов будет задерживаться. Гейдар Алиев, в первую очередь, желает проверить реакцию внутренних и внешних сил”.[35]

Парламент, возвращаясь к обсуждению ровно через месяц, 8 июня вносит в 32 статьи проекта 59 поправок, которыми не удовлетворены члены оппозиции. Законопроект проходит третье – последнее чтение в парламенте.

Оппозиция прогнозирует два варианта рассмотрения закона:

1) Давление продолжается, проект не подписывается и снова возвращается в Милли меджлис.

2) Даже в случае подписания закона президентом появляется новое письмо главы государства, и начинается новое обсуждение.[36]

События развиваются по второму сценарию. Г. Алиев подписывает закон[37]. И. Гамбар оценивает этот шаг как “еще одну ошибку”,[38] а З. Ализаде как “закон для одного человека”.[39] Идея бойкота не снимается с повестки дня ДЗПРДВ.[40]

В эти дни, когда политика ДЗПРДВ терпит временное фиаско, анализ роли газеты как партийного органа представляет особый интерес с точки зрения исследования, основной вопрос его данного этапа заключается в следующем: меняется ли политика газеты; какой линии придерживается газета: верность политике партии, проявленная на первом этапе принятия закона, или критичный подход с предложениями о выходе из положения.

Второй этап рассматривается редакцией как продолжение идеологической борьбы: “Идеологическая борьба – это не выступления бюджетных журналистов по телевидению. Это – мощный интеллектуальный бой”.[41] Подобное заявление было ответом на выступления государственного телевидения, которое сразу же после объявления дня выборов начало предвыборную агитацию. А. Эльчибей, комментируя это событие, отмечает: “Власть, бездействующая в течение пяти лет, не знает, о чем говорить в предвыборном отчете. По этой причине она, ведя антипропаганду и кампанию шантажа на ТВ, одновременно принимает меры против оппозиции”[42].

ДЗПРДВ в ответ на политику властей собирается проводить митинги.[43] Редакция, продолжая “идеологический бой”, выступает с разными месседжами в адрес властей. В этот период газета не только поддерживает позицию партии, она также формирует месседжи, усиливающие ее. В частности, власти обвиняются в связях с ППК и во всех бедах:

• “Сколько бы ни скрывалось, это всем понято, что проблема террористического ППК вошла в азербайджанскую политику”.[44]
• “Нынешние власти, кроме трагедий и гуманитарной помощи, ничего ни принесли нашей стране. После всего этого будет ли азербайджанский народ ждать еще пять лет? Национальные силы придут к власти в нынешнем году. В этом абсолютно не сомневайтесь! Никто не может устоять перед такой силой... Мы сделаем то, к чему стремимся. Во имя спасения этого народа от трагедий и исчезновения мы придем к власти. Мы! Те, которые не боятся властей. Свободные и храбрые люди, которые в эти пять лет не склоняли голову перед властями”.[45]

Одновременно развиваются месседжи об оппозиции: “Сегодня оппозиция – это единственный перспективный лагерь, откуда граждане страны могут взять верный курс. Тут люди имеют возможность получить визу в будущее”.[46]

Идеологическая борьба, развернувшаяся в обоих медиа–лагерях конфликтующих сторон, усугубляет положение. Заявление А. Эльчибея подтверждает этот факт:

“Вопрос бойкота – на повестке дня. Наше намерение бойкота день ото дня укрепляется. Нынешние власти демонстрируют такую политику, которая не оставляет оппозиции ничего другого, кроме как не участвовать в выборах”.

“По словам башкана Мусавата, оппозиция приняла решение о бойкоте выборов вынужденно”.[47]

Политическое решение, принятое ДЗПРДВ, не только поддерживается газетой как “идеальный вариант”, но одновременно предлагается дальнейший сценарий развития событий:

“Несмотря на то, что “Ени Мусават” еще месяц назад предложил использовать бойкот как механизм для формирования отношений, мы не думаем, что все проблемы Азербайджана будут решены таким образом. Пусть наши друзья в “чрезвычайной пятерке” говорят о шансах, предоставляемых бойкотом, и воспользуются этим. Мы утверждаем, что, начиная с конца июля, настанет время для проверки этих шансов”.[48]

Когда главный редактор, забегая вперед с прогнозами, говорит о предполагаемых событиях, ожидаемых к концу июля, Милли меджлис заново рассматривает “Закон о выборах Президента”. Примечательно, что репортажи об этих заседаниях, где принимаются практически все требования оппозиции, отсутствуют. 11 июля после принятия закона, что фактически можно было считать победой оппозиции в предвыборном процессе, Р. Арифоглу оценивает это событие следующим образом:

“Наши расчеты оправдались. Власти продемонстрировали редкое поведение в последние пять лет. Глава государства принял очень разумное решение. Он, идя на уступки требованиям оппозиции, принял принципиальные условия, касающиеся закона о выборах. Остается только закон о ЦИК... Знаете ли вы, что оппозиция сильна? Она победит. Я не боюсь заявить об этом открыто. Наши прогнозы будут оправданы”.[49]

Таким образом, процесс принятия Закона “О выборах Президента” завершился. Исследование кейса “Принятие нового закона о президентских выборах” позволяет прийти к следующим выводам:

Газета “Ени Мусават” исходила исключительно из политических ссылок, определенных партией и ее союзниками.

Подача – фрейминг информации, и медиа–месседжи, направленные на формирование общественного мнения о законе о выборах, и в целом о предвыборном процессе, основывались на этих политических ссылках.

В пределах рамок, очерченных партией, газета выступала в ролях активного участника и катализатора событий.

Хотя газета не определяла политику партии, но как активный участник она предоставляла поле для дебатов и как катализатор очень часто выступала с политическими прогнозами и советами. Советы газеты, изложенные преимущественно в статьях главного редактора, были адресованы не только лидерам ДЗПРДВ, но и действующему президенту, членам его партии и высокопоставленным чиновникам Президентского аппарата. Этот дает основание предположить, что газета рассматривала свою миссию в качестве участника и самостоятельного актора политических процессов в разрешении политических конфликтов.

Отвечая на вопрос, влияла ли газета на формирование политики, можно сказать следующее:

Формируя общественное мнение, заключающееся исключительно в тех политических рамках, которые определены партией, газета, являясь элементом партийного механизма, участвовала в формировании политики в республике.

Выступая с советами и прогнозами, адресованными лидерам движения и партии, “Ени Мусават”, предлагая альтернативный ход развития событий, являлась более значимым инструментом, чем просто партийный орган. Иными словами, в пределах партийных процессов и формирования политики самой партии, она претендовала на большее – на роль полноправного, самостоятельного актора политических событий.

В заключение хотелось бы сделать краткий экскурс в историю президентских выборов 1998 года. В 1998 году, лидеры оппозиции, хотя и добились принятия нового закона с учетом требований оппозиции, отказались и не участвовали в президентских выборах. Лидер мусаватистов баллотировался в президенты через пять лет, в 2003 году. На мой взгляд, с целью проверки вышеизложенных выводов было бы вполне целесообразным проследить и проанализировать предвыборный процесс 2003 года, где с точки зрения логического развития событий многие из этих выводов могут быть подтверждены историей.