Возникновение Националистического Дискурса и Подпольного Движения в Армении в Начале 1960-ых Годов

1960-80-е гг. ознаменовались в СССР появлением альтернативных действующему строю движений. «Советское диссидентство 1960-1980­х гг. - явление уникальное и аналогов в российской истории не имеющее. Диссиденты в классическом понимании этого слова появились в СССР во второй половине 1960-х, почти внезапно и как бы из ниоткуда, но очень быстро стали заметным фактором культурной и отчасти политической жизни страны, немало озадачив своим появлением западных советологов и советскую идеологическую полицию».[1]

В исторической литературе это явление принято называть «инако­мыслием» или «диссидентским движением». Однако эти термины не под­ходят к армянским группам. Во-первых, сами члены этих организаций не соглашаются с этим определением. Например, один из самых известных армянских политзаключенных Ашот Навасардян еще в своем первом ин­тервью в 1990 г. отмечал, что правильней будет называть это движение национально-освободительным, поскольку термин «инакомыслие» искажал истинное содержание движения и специально использовался официальными кругами для обобщения этого достаточно разнообразного и сложного явле­ния. «Инакомыслящим» называли и экономиста, предложившего какое­нибудь нововведение и обвиненного в «попытке импорта буржаузной эко­номики», и людей, которые пропагандировали идею независимости своей родины.[2] А смысловое наполнение понятия диссидентства как формы деятельности или типа поведения, основанного на игнорировании негласных запретов, не имеющих никакого законного обоснования, причем проявление этого открыто, не прячась, не уходя в подполье, также не совсем соответ­ствует той форме общественной активности, которая осуществлялась членами армянского национального движения.

В Армении возникли целые группы, которые действовали в рамках пропаганды национальных ценностей и основной целью считали именно разрешение национальных вопросов (отделение от СССР, создание неза­висимого государства, присоединение турецкой Армении, а также армян­ских земель Карабаха и Нахичевани), а не социальных проблем и проблем, связанных с реконструкцией существующего строя.[3] Поэтому для описа­ния данного феномена мы считаем правильным использовать термин «подпольное движение», а в качестве синонима будем употреблять понятия «национальное движение» и «движение патриотов».

В армянской историографии история подпольного движения является одной из самых малоисследованных. Наше исследование — это попытка в некотором смысле восполнить этот пробел. Кроме того, долгое время историки связывали появление подпольных национальных групп исключительно с мероприятиями, посвященными 50-летию геноцида армян в Османской Империи, и произошедшими вслед за этим событиями, однако ислледование архивного материала и интервью с участниками движения показывает, что это утверждение ошибочно.

Цель данной статьи — выявить причины, обусловившие появление и развитие национальных движений в Армении после смерти Сталина.

Методологической основой исследования являются принципы исто­ризма и научной объективности, которые позволяют рассмотреть события не изолированно, а в их диалектической связи во времени. Основываясь на этих принципах, в работе были использованы историко-аналитический метод, а также метод устной истории.

Для исследования чрезвычайно ценными были впервые вводимые в научный оборот материалы судебных дел из Фонда приостановленных дел Службы национальной безопасности РА, Национального архива Армении, архива НИО «Мемориал» (г. Москва). Также были использованы работы ар­мянских, советскихироссийскихавторов, периодическиеиздания. Ксожалению, учитывая специфику работы, ко многим материалам было сложно получить доступ. Богатый первичный материал содержат и интервью с участникам исследуемых событий, опубликованные в газетах и собранные автором лично.

***

Смерть И. Сталина в 1953 г. считается своеобразным водоразделом в общественной истории СССР. Массовые репрессии прекратились. Изме­нения, произошедшие в стране, коснулись всех сторон жизни государства и общества. Предметом дискуссии стали различные вопросы и проблемы, до этого запрещенные. Все это не могло пройти мимо Советской Армении, где начал развиваться националистический дискурс, который сыграл важную роль в становлении национального движения, а впоследствии привел к воз­никновению у определенного слоя населения идеи Независимой Армении.

Для рядового армянского обывателя национальные вопросы всегда были одними из первостепенных. Даже в советские годы подчеркивание армянской идентичности было характерно для любого армянина. Национа­листический дискурс в его умеренной форме существовал открыто и даже проникал в официальную сферу.

С конца 1950-х началась «подпольная» фаза развития радикального национализма, сопровождающаяся запрещенной деятельностью, как нап­ример, переписывание, перепечатывание, фотографирование и распрост­ранение книги Магды Нейман «Армяне», которая излагала армянскую исто­рию в совершенно отличной от «официально принятой истории» версии.[4]

Начало 1960-х годов характеризуется резким подъемом националь­ного самосознания. Общественные настроения были подхвачены интелли­генцией, которая придала им форму и направление, возглавив национальное движение.

В 1960 году вышло новое издание книги Хачика Даштенца «Ходедан», в которое были добавлены семнадцать статей, не вошедшия в предыдущее издание 1956 года. Автор, используя отрывки запрещенного многотомника Рубена «Воспоминания армянского революционера», изображает Западную Армению с привлекательными пейзажами, великолепным народным фольклором, восхваляющим героев-фидаинов.[5] Еще большее влияние на об­щество имела поэзия Оганеса Шираза. Его неопубликованные поэмы «Ани» и «Армянский Дантеакан» переписывались и передавались друг другу, а вышедшая в свет вторая книга «Лира Армении», даже с купюрами, стала важным фактором формирования национальной идеи. А «Неумолкающая колокольня» Паруйра Севака вообще открыто поднимала вопрос националь­ного сознания. Был опубликован роман «Мхитар Спарапет» Серо Ханзадяна, посвященный борьбе армянского народа за независимость. Со сцены зазву­чала средневековая армянская песня в исполнении Лусине.[6]

Значимым событием стал второй приезд в Армению знаменитого аме­риканского писателя Вильяма Сарояна и постановка его пьесы «Мое сердце в горах» в театре им. Сундукяна. В том же театре не сходил со сцены спек­такль «Вардананк»— об армянском герое Вардане Мамиконяне. Амбар­цум Берберян в Большом зале Филармонии представил ораторию «Вардананк». Возродился струнный квартет под руководством Ованеса Чекиджяна. В эти годы творил художник Мартирос Сарьян. В 1962 г. откры­лась первая выставка Арутюна Каленца.[7] Наконец, 6 октября 1964 г. было опубликовано решение об издании многотомной армянской энциклопедии.

В обществе стала складываться особая атмосфера, в которой патриотизм стал играть значимую роль. Одним из мест, порождающих такую атмосферу, был, например, Литературный клуб под руководством Сусанны Бабаян, сокурсницы Паруйра Севака, где получили первое «крещение» многие люди, ставшие потом видными деятелями в армянском обществе.[8]

На этом фоне состоялся приезд в Армению Анастаса Микояна. Ви­димо, Москва была обеспокоена неуправляемыми процессами в Армении и пыталась направить их в нужное русло. На встрече с представителями Союза писателей (Грачья Кочар, Наири Зарьян) Микоян назвал те принципы, которыми должны были руководствоваться в работе члены этой литера­турной организации. Было официально принято оправдание Чаренца,[9] ска­зано похвальное слово в честь национального героя Андраника. Интересно, что содержание этой встречи было сохранено в тайне от населения, а люди, распространявшие стенографию этой беседы, преследовались.[10]

Естественно, что в такой интеллектуальной и культурной атмосфере не могли не произойти события, имевшие также и политические последствия. Например, во время обсуждения материалов XXII съезда КПСС в 1962 г. на общем собрании ЕГУ прозвучало мнение, что, оценивая трагические собы­тия прошлого, нельзя исключить возможности повторения их в будущем.[11]

В 1963 г. в Ереване проходила выставка «Американская графика», на которую приехали и американские художники. Больше месяца в Доме художников проходили обсуждения, споры, в Доме учителя организовывались лекции, на которых обсуждались не только история искусства, но также и различия политических систем, быта.[12]

Интересна также дискуссия в польском католическом журнале «Киерунки». 26 ноября 1961 г. там была напечатана статья польского искус­ствоведа Богдана Гембарского[13] «Письмо моему давнишнему турецкому другу», в которой вместе с неприкрытой симпатией к армянскому народу он предлагал пути решения армянского вопроса.[14] Письмо получило широкую огласку в Армении, оно переписывалось и передавалось из рук в руки.

В январе 1962 г. польский автор Генрих Батовский напечатал ответную статью, в которой он заявлял, что армянская проблема уже решена советской властью. В июле 1962 г. тот же журнал печатает статью историка из советской Армении Никогоса Карапетяна — «Нет, ошибаетесь, Генрих Батовский!». Затем эта статья была перепечатана многими зарубежными газетами. Автор был лишен научных званий и должностей с формулировкой «Карапетян в вопросах истории армянского народа вместо классового подхода проявляет националистический подход». Это было следствием острой критики политики Ленина на Кавказе.[15]

В этой атмосфере своеобразным символом, невероятно важным для армянского национального самосознания, стала также победа шахматиста Тиграна Петросяна. В 1962 г. он выиграл турнир претендентов в Кюрасао, а в 1963 г.— титул чемпиона мира по шахматам. Вся республика следила за перипетиями этого матча, и празднование его победы превратилось в нас­тоящий национальный праздник. Было символично и то, что новым шахмат­ным королем стал человек с именем самого известного армянского царя Тиграна.[16]

Кроме того, в республике наблюдается небывалый уровень роста быто­вого национализма. В ЗАГСах отказываются регистировать рождение детей, если их желают назвать неармянскими именами. Музыкальные коллективы начали исполнять забытую армянскую средневековую музыку, в основном церковную. Молодежь стала венчаться в церкви. В Академии Наук для получения ученой степени необходимо было сдать экзамен по армянскому языку. В стране распространялись рукописи, которые критиковали националь­ную политику Ленина. Причем тот факт, что работы были выполнены на высоком научном уровне, указывает, что писались они ведущими историками и литераторами.[17]

Следует отметить, что все это не принимало форму резкой оппозиции местным властям или Москве и центральной власти. Противопоставления не было. Национальное и советское достаточно мирно уживались в об­ществе. Даже памятник Сталина в Ереване был демонтирован только в 1963 году. Антагонизм появится потом, когда советские власти захотят загнать проявления национального возрождения в жесткие рамки.

В 1964 г. в Армении вышел в свет роман Франца Верфеля «Сорок дней Муса Дага», описывающая героическую оборону армянского насе­ления Муса Дага, во время геноцида 1915 года. До этого по рукам ходил западноармянский перевод книги, который размножался и передавался от знакомых к знакомым. Один за другим вышли в свет исследования Джона Киракосяна, Арамаиса Мнацаканяна и Оника Паникяна, посвященные участию армян в Первой мировой войне.[18] С начала 1960-х стали появ­ляться исследования, которые пока еще в сугубо повествовательной форме описывали геноцид армянского народа на территории Турции, и, вместе с вопросами о его причинах и следствиях, всплывали такие вопросы, как «почему советское государство не осуждает и не предпринимает никаких шагов к смягчению последствий геноцида»[19].

В ноябре 1964 г. в Москве произошла смена власти. На посту Первого секретаря КПСС, а фактически и руководителя всей страны, Н.Хрущева сменил Л.Брежнев. Однако в первые годы новое руководство не пошло на резкую смену курса. В Армении продолжалась «инерция оттепели», и самым главным вопросом в общественном дискурсе стал вопрос геноцида армян. В 1965 г. исполнялось 50 лет с года уничтожения 1,5 млн. армян в Османской Империи, и эту дату уже невозможно было игнорировать, как делалось раньше. Это понимали и в Москве, и поэтому было решено позволить про­ вести некоторые мероприятия, связанные с этой трагической датой. Было позволено говорить о геноциде, хотя в первые годы мероприятия проходили в контексте благодарности к русским, спасшим армян Российской Империи от истребления.

16 июля 1964 г. директор армянского отделения Института марксизма­ленинизма Т. Агаян, руководитель сектора востоковедения АН О. Инджикян и заместитель начальника идеологического отдела ЦК КПА Дж. Киракосян направили письмо ЦК КПА с предложениями о проведении мероприятий в честь 50-летней годовщины геноцида армян, в числе которых было предло­жение об открытии памятника жертвам геноцида.[20] Эти предложения легли в основу письма первого секретаря КПА Я. Заробяна в ЦК КПСС «О ме­роприятиях, посвященных 50-летию массового истребления армян в 1915 г.» от 13 декабря 1964 г.[21]

Предложение было принято, и 24 апреля 1965 г. в Ереване прошли очень скромные по масштабам и сдержанные по тону «официальные» мероприятия. Однако кроме «официальных» мероприятий, состоялось незапланированное властями 100-тысячное траурное шествие, участниками которого была в боль­шинстве молодежь. Основным лозунгом, который скандировали участники, был «Земли!» (имелись в виду земли Западной Армении, находящиеся под юрисдикицей Турции, а также Нагорный Карабах и Нахичевань, переданные советским правительством Азербайджану),[22] а кроме того демонстранты несли плакаты: «Справедливо решить армянский вопрос!» ит.п. К вечеру еще одна толпа переместилась к зданию оперного театра, где проходило официальное собрание «представителей общественности» по случаю 50-ой годовщины геноцида. После того как на митингующих не подействовали прось­бы вышедших к ним преставителей интеллигенции и даже Католикоса всех армян Вазгена Первого,[23] в окна оперы полетели камни. Стоявшие наготове пожарники направили на людей брандспойты. Демонстрация была разогнана. В городе дружинники избивали прохожих с траурными значками на груди.[24] События были охарактеризованы как хулиганство.

Выступления 1965 г. чрезвычайно важны с точки зрения формирования особого общественного сознания, однако их нельзя называть началом на­ционального движения, как это принято в историографии, по той причине, что подпольные национальные организации существовали и раньше, а кроме того, по словам основателя НОП Айказа Хачатряна, «в 1965 году требования национального движения были другими, не было требования свободы и независимости».[25]

В 1966 г. было приостановлено строительство памятника жертвам геноцида в Цицернакаберде, а от авторов А.Тарханяна и других потребовали максимально возможной скромности в выражении образа. В конце года обе­лиск был готов, а стена так и осталась необработанной.[26]

В 1966 г. произошла также интересная дискуссия в связи с книгой Гургена Маари «Горящие сады», в которой в не очень лицеприятной форме была представлена оборона армянского города Вана в 1915 г., образы героев начала века Арама Манукяна и Парамаза, а неуважительная оценка песни «Наша Родина»— гимна Первой, а впоследствии и Третьей армянской республики, звучала как богохульство.[27] В апреле 1966 г. участники демон­страции даже сожгли книгу Маари. С другой стороны, многие сторонники «чистой литературы» считали, что книга важна не как историческое исследование, а как литературное произведение, и с этой точки зрения называли книгу удавшейся.

В 1966 г. демонстрации и шествия повторились, но на этот раз власти пресекли их более жестоко. Сотни людей были арестованы, и хотя, как справедливо отмечает Э. Оганесян, властям удалось сбить националисти­ческие порывы интеллигенции, эстафета была подхвачена молодежью.[28] Результатом арестов 1966 г. стало образование организации, которая стала самой сильной структурой и символом политической борьбы против тота­литарного режима — Национальной Объединенной Партии (НОП), основатели которой познакомились именно в тюрьме после ареста в апреле 1966 г.

***

На вопрос о точном времени возникновения первых подпольных орга­низаций в Армении достаточно трудно ответить. Однако следует сразу отметить, что это произошло раньше середины 1960-х гг. Например, Виген Бабаян в интервью отмечает, что он вовлекся в национальную борьбу в начале 1962 г.[29] Меружан Оганесян называет также этот год как время возникновения своей организации.[30]

Причинами возникновения подпольных националистических органи­заций можно считать следующие факторы. Выше уже шла речь о своеобраз­ном духовном и культурном национальном возрождении, которое переживало армянское общество в 1960-е гг. Оно создало фон и основу для деятельности многочисленных патриотических, национальных обществ, которые воспиты­вали любовь ко всему армянскому и стали благодатной почвой для развития движений за альтернативный выбор, свободное общество и, наконец, независимость.

Еще одним катализатором возникновения националистических организаций стала репатриация. С конца 1940-х годов в Армению начался приток соотечественников, которые возвращались из стран, где они нашли убежище после геноцида 1915 года. В 1946-48 гг. в Армению приехало около 90 тысяч армян. Хотя этот поток постепенно слабел (в 1950-х их прибыло не более 4 тысяч) и многие из репатриантов были сосланы в 1949 г. в Алтайский край как неблагонадежные элементы, общая критическая масса репат­риантов, которые были непосредственными очевидцами резни или потомками жертв геноцида, обладавшие более свободным мышлением и не сломленные до конца атмосферой страха, создала условия для возрождения национальной идеологии. Интересно, что многие лидеры и активисты армянского нацио­нального движения были потомками репатриантов.

Стоит еще раз подчеркнуть важность хрущевской «оттепели», которая принесла с собой невиданную степень свободы, а также новые формы дея­тельности, например, самиздат, который доходил и до Армении.

В этих условиях и стали возникать подпольные организации и студен­ческие группы, которые пытались сформулировать новое отношение к табуи­рованным до этого проблемам — независимость, выход из состава СССР, воссоединение исторических земель Турецкой Армении, Карабаха, Нахи­чевани. Впоследствии эти группы сыграли ключевую роль в формировании идеологии национально-освободительного движения.

Самые ранние свидетельства об организованных формах движения 1960­х мы получаем из обвинительного приговора «Семи патриотов». Их арес­товали в декабре 1964 г.,[31] а суд состоялся в августе 1964 г. Хотя судебное заседание в здании на улице Алавердяна проходило в закрытом режиме, толпы людей стояли снаружи и пытались получить какую-то информацию из здания суда.[32] Студент Виген Бабаян, преподаватель ветеринарного института Ха­чатур Амирджанян, нигде не работающий Меружан Ованнисян были осуж­дены на 5 лет, студент Карапет Кирамиджян, преподаватель Эчмиадзинской семинарии дьякон (вардапет) Григор-Ованнес Егиян - на 2 года, кандидат наук, преподаватель сельскохозяйственного института Хачик Сафарян - на 4 года, студент Эдуард Какосян - на 1 годи 6 месяцев по обвинению в том, что «на основе общности националистическо-антисоветских взглядов пришли к соглашению о создании тайных группировок».[33] Кроме арестованных, в деле фигурирует еще 71 человек, в отношении которых «проводились предупре­дительно-профилактические меры с привлечением общественности».[34]

Следственные органы объединили подсудимых после ареста в одно дело, хотя вопрос существования единой организации, членами которой они были, представляется спорным. Все члены этой семерки имели собственные группы, которые вели схожую деятельность. Например, В. Бабаян руководил группой над названием «Хай еридасартац миутюн» («Союз армянской молодежи»).[35] Как следует из обвинительного приговора, они приобретали националистические, антисоветские статьи, писали сами, использовали также зарубежную, армянскую буржуазно-националистическую литературу — кни­ги, статьи, ежегодники, газеты, из которых копировали статьи и распрост­раняли их среди единомышленников. Организации, в которых было от 3 до 20 человек, собирались для обсуждения организационных, практических вопросов, собирали членские взносы, пытались соорудить типографскую машину, и даже достать оружие, но потом отказались от этой мысли. Удалось даже послать за пределы страны поэму В. Бабаяна «Завещание сыну-армя­нину», которое было напечатано в еженедельнике «Спюрк» и в молодежной дашнакской газете «Айастан» в Париже. Некоторые из членов этих групп даже поехали в Карабах для проведения там работы среди жителей Кара­баха.[36] Обсуждался также вопрос организации 50-тысячного митинга.[37]

Группы действовали в русле популяризации национальных ценностей и возрождения традиций и идентичности. Работа в основном была «культурно­-просветительской». Например, член группы Какосяна Зограб Восноян рас­сказывает, что группа создалась после того, как он прочитал в «Комсо­мольской правде», что в России создался кружок «Охраны чистоты русского языка», и решил такое же общество организовать в Армении. Так возникло «Общество чистоты армянского языка».[38] Меружан Оганесян также утверждает, что основной целью была борьба против ассимиляции в условиях усиливающейся коммунистической пропаганды.[39]

В обвинительном заключении говорится о том, что в этих группах существовала идея отделении Советской Армении от Советского Союза и создания независимой Армении, однако в том же интервью Восноян заявляет, что члены их группы не поднимали вопрос независимости. Основной целью было именно национальное просветительство. Он вспоминает празднование дня рождения создателя армянского алфавита Месропа Маштоца в Ошакане, с большим размахом организованное Обществом, кампанию, направленную на то, чтобы в Армении увеличилась подписка именно на армяноязычные газеты, поскольку те закрывались с мотивировкой, что не обеспечивается достаточная читаемость и т.д. А борьбу за независимость они считали даже преждевременной и неэффективной, основной своей миссией считая воспитание поколения, которое впоследствии сможет поднять эти вопросы.[40]

О существовании подпольных организаций еще до 1965 г. говорится также в очень интересной записке председателя КГБ Семичастного в ЦК КПСС от 22 января 1965 года, из которой узнаем, что «зафиксировано проникновение националистических настроений в среду учащихся старших классов некоторых средних школ города Еревана и отдельных районов республики. В 1964 г. было профилактировано 17 учеников, изготовивших и распространивших более 300 листовок националистического характера».[41]

Эта же записка подтверждает существование достаточно устойчивого и распространенного национального дискурса. «По сообщению КГБ при Совете Министров АрмССР, в связи с приближением даты пятидесятилетия массового истребления армян турками (24 апреля 1965 г.) отдельные лица из числа интеллигенции и молодежи допускают националистические проявления… За последнее время участились случаи распространения листовок, анонимных писем и надписей с требованием передачи армянских земель, ныне принадлежащих Турции, а также присоединения к Армении».[42]

В то же самое время в учебных заведениях Карабаха и Нахичевани распространяются листовки с призывом к воссоединению армян, по селам ходят энтузиасты, обращающиеся к крестьянам с такими же призывами.[43]

***

Процессы, происходившие в армянском обществе в начале 60-х, обязательно должны были дать плоды. Апрельские события 1965 и 1966 гг. стали лишь последним, самым видимым проявлением бурных изменений в общественном сознании населения Армении. Абсолютно неудивительно, что именно поколение 60-х стало той средой, в которой зародилась идея независимости Армении.

Это поколение литературовед Самвел Мурадян называет «поколением возрождения». Оно воспитывалась на армянской истории и литературе, впитывало ту мизерную информацию, которую дозированно предоставляли власти и неосознанно чувствовало, что есть нечто более важное и величис­твенное. Кроме того, это поколение было молодым и поэтому не очень опа­салось репрессий, и стало в полный голос говорить о попранном националь­ном достоинстве и прав человека.[44] Они гордились победой в Великой войне, были непосредственными потомками героев войны и чувствовали в этом свою силу.

Таким образом, мнение о том, что армянское подпольное национальное движение было непосредственным следствием событий, связанных с меро­приятиями, посвященными 50-летию геноцида армян в Османской Империи, является ошибочным. Кроме того, этим опровергается мнение о том, что армянское подпольное движение было «запоздавшим движением», и между началом «оттепели» и возникновением национальных организаций в Армении существует «необъяснимый» промежуток. Движение было непосредственным следствием атмосферы национального возрождения, которая возникла сразу же после смерти Сталина, когда многие «запрещенные» до этого вопросы стали подниматься и обсуждаться.